Вторая часть размышлений на тему культуры выживания в современном мире (оксюморон, однако!)

4.  Правила мы пишем для других

Но все еще бродит, бродит по этому безумному миру призрак социальной справедливости. (Отощал, высох, еле ноги волочит – но еще жив, курилка!)

Справедливость…

«Сочетание правосудия и доброты». Увы, эта богиня красива только издали. Вблизи ее «прекрасные черты» расплываются до неузнаваемости, а суть становится мутной и двойственной – примерно как у заявлений Ходорковского на майдане. С субъективностью и местечковостью понятия «справедливость» может поспорить разве что «здравый смысл». Как же так?

Дело в том, что справедливости мы всегда хотим и требуем для других, себя же неизменно считаем достойными сострадания и милосердия.

«За справедливость» мы дерем глотку ровно до тех пор, пока сами не попадем в переплёт. Да, мы любим повторять, что за все в этой жизни надо платить, но как только наступает «плохой сценарий», требующий этой самой расплаты – приходит ли внутренняя готовность честно расплатиться? Э, не-ет! Напротив, нами мгновенно завладевает непреодолимое желание «поискать варианты», «решить вопрос покороче» – одним словом, вывернуться из ситуации с минимальными потерями, малой кровью. Сделка с совестью, предательство, подлость – все средства сразу начинают казаться не такими уж неприемлемыми – только бы не гильотина с конфискацией!

Вероятно, исторически справедливость возникла и потребовалась человечеству (в целом), когда оно осознало нехватку совести (каждого в отдельности). Отличный муляж справедливости для большинства порядочных простаков – идея равноправия и даже (неоднократно «прокатывало») равенства. «Понимающие больше»¹ знают, что «народу» можно впарить самую дерзкую и циничную идею, если густо обмазать ее кетчупом благородных идеалов и устремлений. И чем более дерзка и цинична идея, тем проще и благороднее должны быть лозунги, например: «Заводы – рабочим, землю – крестьянам, хлеб – голодным…».

Понимающим меньше внушили, что залатать брешь в человеческой натуре – недостаток совести – поможет институт правосудия. Мощный набор запретов, ограничений и правил для простых смертных оформили в виде многочисленных кодексов, законодательно закрепили, легитимизировали, ратифицировали, окурили кадилом. Короче, обставили спектакль по всем правилам.  «Перед законом все равны»,– солидно кивали «понимающие больше» (заговорщицки перемигиваясь друг с другом).

Потребность «простых людей» в социальной справедливости рекрутировали и поставили на службу сильным мира сего – ею приправили черствое блюдо запретов. Не сразу народ прочухал, что за весами правосудия слишком часто мелькает фигура продавца...

Чтобы выживать среди себе подобных, правила не нужны – они только мешают. С правилами (как вообще с любыми условностями) мы миримся только до тех пор, пока не встаем перед лицом необходимости проиграть тем, кому мы проиграть внутренне не готовы.

Выигрывать по правилам затратно и хлопотно. По правилам хорошо только умирать. Чинно так, одев парадный мундир, подняв андреевский флаг и открыв кингстоны.

Сама природа конкуренции не приемлет никаких правил. Нет никаких правил – кроме тех, которые ты позволил вбить себе в голову. Это прозрение сообщает свободу высшего порядка. Чтобы успешно конкурировать, нужно максимально освободить от правил свое сознание, и максимально нагрузить, зашорить правилами других. Это тактика зрячих в борьбе против слепых.

Изучи «запрещенные приемы», которыми другие пользовались только в крайних случаях, чтобы выжить в безвыходной ситуации – и сделай их своей философией «на каждый день» – и станешь, как писал Макиавелли, «истинным князем»! И наоборот, все истории, книги и фильмы, посвященные «трагедии маленького человека» – это исповедь о тех, кто не захотел (или не сумел) включиться в эту дьявольскую игру.

Посмотрите: и управленцы, и законотворцы всех мастей просто осатанели в штамповании всевозможных правил. Первые все мечтают написать должностную инструкцию – один раз и на все случаи жизни, вторые выдают беспонтовое бултыхание в третьестепенных мелочах за «деятельность».

И не только в слабоумии здесь дело, и не в том, что правила помогают сделать безумно сложный мир проще и понятнее, и даже не в том, что шоу проплачено (пока «понимающих меньше» кружат пустопорожними переливаниями на тему нулевого промилле или отмены зимнего времени, «понимающие больше» протаскивают закон об образовании, или академии наук, или вступлении в ВТО…). Фундаментальная  причина «творческого зуда» в том, что правила мы всегда пишем для других.

Законы всегда служат тем, чья цель – оставаться над законом. Играя честно, по правилам, невозможно составить серьезную конкуренцию такому противнику – ведь он применяет силовые приемы, запрещенные им же самим!

Сильным сего мира правила не нужны – они нужны слабым. Но и слабых они не спасают, потому что для слабых их создают сильные. «Понимающее больше» меньшинство, обкладывая правилами простых смертных, расчищает себе дорогу для борьбы без правил. Спекулируя на рудименте высшей нервной деятельности – совести – оно просто-напросто «выключает» из кровавой бойни за кусок свежего мяса порядочных дураков, чтобы не путались под ногами и не разевали босяцкие голодные рты. К чему рискованные и затратные мероприятия вроде «войн за демократию», или репутационные риски в виде ОМОНа, разгоняющего демонстрации, когда вполне можно обойтись сравнительно дешевой идеологической обработкой, поэксплуатировать извечную человеческую потребность в ограничениях, или просто надавить на совесть тем, у кого она еще осталась…

Как мы понимаем, выключить массы из борьбы можно в двух плоскостях:

1. За счет внутренних, ценностных ограничений (инструменты: государственная идеология, общественная мораль, национальная культура, религиозная вера). Здесь идет воздействие на эмоциональную составляющую, обращение к чувствам и душе, подключение «внутренней цензуры».

2.  За счет внешних ограничений в правовом поле, наказывая за неисполнение установленных правил игры (инструменты: госаппарат и три его ветви власти). Управление нацелено на рациональную составляющую психики, разум. Наказание должно быть «невыгодным» экономически – вплоть до приступов страха. (Ну, и предельным проявлением внешних ограничений является воздействие на физическое тело: лишение свободы действий или физическое устранение).

Таким образом, чем больше человек связан внутренними ограничениями, чем искренней исповедует светлые идеалы, чем, в конечном итоге, в нем больше человеческого, тем неискушенней и беззащитней он перед лицом «хозяев жизни», вынужденных «эмигрировать» из мира людей в его «четвертое измерение» – мир без совести (увы, в крупном бизнесе, как и в геополитике, свои «законы жанра»).

Так что, коллеги, чем убедительнее, талантливее, вдохновеннее мы здесь, на Линзоне, агитируем за гуманный менеджмент, чем громче кричим: «Люди – главная ценность компании!», тем беспомощнее верящее нам большинство, зарабатывающее себе на хлеб руками и создающее реальные ценности, перед лицом «понимающих больше» посредников, спекулянтов, ростовщиков и кукловодов.

С каким бы воодушевлением и искренней верой мы не исповедовали бы с амвона Линзоны чистые методы, грязные от этого не станут менее действенными.

5.  Игры «а-ля Деминг» и основной принцип бизнеса

Кому сегодня нужны «лины и тэкуэмы»? Первым лицам? Это можно было бы выдать за плоскую шутку – при условии, что было бы хоть немного смешно.

Каждый успешный бизнесмен, выживший в российских условиях, свято верит, что добился всего сам, благодаря своим выдающимся способностям, несгибаемой воле, хитрости и проактивности. Он удержал штурвал, он не прогнулся под давлением обстоятельств и не повелся на разводки – он настоял на своем. Такой человек по определению смотрит на окружающих с позиции избранного. Он вышел победителем в игре под названием «жизнь», он ощущает себя гуру, он уже не руководит, а поучает, вещает. Персонал своей компании он по определению рассматривает не как главную ценность, а всего лишь как ресурс во временной, краткосрочной схеме манипуляций активами. И во все эти игры «а-ля Деминг» он готов играть только до тех пор, пока они не мешают ему продавливать свои решения.

И потом, чего стоит даже самая гуманная из теорий, если она не учитывает существенные проявления реальности – а значит, попросту исходит из ложных посылок? «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов» (Ленин).

Для «понимающих больше» нет более легкой добычи, чем ближние, искренне верящие в светлые идеалы.

Мы живем в эпоху, когда глобальный бизнес с тупым упорством продолжает обваливать все возможные политические, экономические, культурные и нравственные границы, чтобы продолжать свою игру в бесконечную экспансию. Не потому ли сегодня во главе всех успешных структур (и компаний, и государств) в большинстве своем стоят волевые, сильные личности? Ведь они на собственной шкуре изучили основной универсальный принцип борьбы как в бизнесе, так и в геополитике: слабого имеют, даже если он ни в чем не виноват.

(Окончание следует)